Край Основания [Академия на краю гибели] - Айзек Азимов

Пилорат вздохнул.

– Ну, вот и хорошо.

– Да, конечно. Так что я позволил ему сделать остальные двадцать восемь прыжков.

– Все сразу. Но…

– Не все сразу. Не боитесь. Я еще не настолько безрассуден. Он будет делать один за другим, и после каждого будет проверять окружение, и если все окажется в допустимых пределах, только тогда сделает следующий прыжок. Если обнаружится значительная ошибка, произойдет остановка и пересчет остальных прыжков.

– И когда он начнет?

– Да прямо сейчас. Я вижу, вы работаете со своими каталогом?

– О, наконец-то мне выдался случай сделать это, Голан. Я собирался не один год, но всегда что-нибудь мешало.

– Я не возражаю. Занимайтесь им и не огорчайтесь. Сосредоточьтесь на каталоге, а я позабочусь обо всем остальном Пилорат отрицательно покачал головой.

– Бросьте. Я не могу расслабиться, пока все это не будет позади. Я напряжен от страха.

– Мне, вообще-то, не следовало вам об этом говорить, но я должен с кем-нибудь поделиться, а здесь, кроме вас, никого нет. Разрешите мне высказаться откровенно. Всегда существует возможность, что мы окажемся как раз в том месте пространства, где будет метеорит или черная мини-дыра.

Корабль разрушится, а мы умрем. Теоретически такое может случиться, хотя вероятность этого ничтожна. В сущности, мы можем сидеть дома, заниматься своими делами, или спать, а метеорит пролетит сквозь атмосферу Терминуса и угодит вам прямо в голову. Но это очень маловероятно.

Шанс оказаться в одном месте с чем-то роковым, так же чрезвычайно мал, потому что компьютер знает об этом, когда делает прыжок, этот шанс даже меньше, чем попадание метеорита в ваш дом: за всю историю гиперпространственных путешествий такого случая не было. А другие типы риска – вроде того, чтобы очутиться в середине звезды – еще менее вероятны.

– Тогда зачем вы говорите все это мне, Голан?

Тревиз пожал плечами.

– Сам не знаю. Наверное, вот почему: как ни малы шансы, катастрофа все-таки может произойти и, если это произойдет, то все закончится мгновенно. Хотя я и уверен, что ничего не правильного не сделал, что-то во мне говорит: «А вдруг случится?», и я чувствую себя виноватым. Янов, если что-нибудь произойдет не так, простите меня!

– Ну, дорогой мой Голан, если что-нибудь произойдет не так, мы умрем мгновенно. Ни я не успею простить вас, ни вы – получить мое прощение.

– Я понимаю, поэтому простите меня сейчас, ладно?

Пилорат улыбнулся.

– Не знаю почему, но меня это утешает. В этом есть что-то приятное, юмористическое. Конечно, я прощу вас, Голан, в мировой литературе куча мифов о потусторонней жизни, и если случится, что мы угодим в черную мини-дыру или еще куда-нибудь – мы оба окажемся в одном месте, и я засвидетельствую, что вы честно сделали все, что смогли, и что моя смерть не на вашей совести.

– Спасибо! Теперь и я спокоен. Я готов рисковать, но меня не радовала мысль, что вместе со мной рискуете и вы.

Пилорат протянул Тревизу руку.

– Вы знаете, Голан, я знаком с вами меньше недели и полагаю, что не следовало бы делать поспешных суждений, но я думаю, что вы отличный товарищ. А теперь давайте, делайте, что надо, и покончим с этим.

– Отлично! Мне всего и дела, что коснуться этого маленького контакта. Компьютер имеет инструкцию и ждет только, когда я скажу: «Старт!». Может, вы сами хотите…

– Ни в коем случае! Это ваш компьютер.

– Прекрасно. И он под моей ответственностью. Следите за экраном!

Улыбнувшись абсолютно искренне, Тревиз твердой рукой нажал контакт.

Секундная пауза – и звездное поле изменилось – и еще, и еще раз. Звезды стали плотнее и ярче.

Пилорат отсчитывал каждый со вздохом. На пятнадцатом произошла заминка, словно заело какую-то деталь аппарата. Пилорат прошептал, явно опасаясь, что резкий звук может роковым образом повлиять на механизм.

– Что-то не так? Что случилось?

– Я думаю, что перерасчет. Какой-нибудь объект в космосе добавил заметное возмущение к общей форме гравитационного поля, объект неучтенный – не отмеченный на картах карлик или блуждающая планета…

– Это опасно?

– Поскольку мы еще живы, почти наверняка нет. Планета может быть за сто миллионов миль позади, но, все-таки, вносить достаточно ощутимую гравитационную модификацию, которая требует перерасчета. Звезда-карлик может быть в десяти миллиардах километров…

Экран снова изменился, и Тревиз замолчал. Снова изменение, еще – и когда, наконец, Пилорат произнес: «Двадцать восемь», движение прекратилось.

Тревиз поглядел на компьютер.

– Приехали, – сказал он.

– Я считал первый прыжок за «1» и эту серию начал с двойки. – Сказал Пилорат. – Все вместе составляет двадцать восемь прыжков. А вы говорили, что их будет двадцать девять.

– Перерасчет пятнадцатого прыжка сэкономил нам один прыжок. Я смогу проверить на компьютере, если хотите, но это, в сущности, ни к чему. Мы вблизи Сейшел. Так утверждает компьютер, и я не сомневаюсь в этом.

Если я точно сориентирую экран, мы увидим приятное яркое солнце, но нет смысла напрягать отражательные способности экрана. Планета Сейшел – четвертая, а мы около третьей. От нашего теперешнего местоположения два миллиона километров назад – и мы подойдем к завершающему прыжку.

Мы будем на месте через три дня, даже через два, если поспешим. – Тревиз глубоко вздохнул, пытаясь снять напряжение. – Вы понимаете, что это означает, Янов? Все корабли, на которых я бывал или о которых я слышал, сделали бы эти прыжки с интервалом, по крайней мере, в сутки для тщательного расчета и перепроверки, даже с компьютером. Путешествие заняло бы почти месяц. Может, три недели, если бы люди торопились. А мы его совершили за полчаса. Когда все корабли будут снабжены такими компьютерами…

– Я вот все думаю, – перебил его Пилорат, – почему мэр дала нам такой корабль? Он ведь, наверное, страшно дорогой.

– Он экспериментальный, – сухо ответил Тревиз. – Видимо, эта очаровательная женщина очень хотела, чтобы мы его опробовали и увидели, какие недостатки в нем обнаружатся.

– Вы это серьезно?

– Не переживайте. В конце концов, печалиться не о чем. Мы не обнаружили никаких недостатков. Но это не ее заслуга. Если бы что-нибудь и было, ее чувство человечности не пострадало бы. К тому же, она не дала нам оружия, а это заметно снизило стоимость корабля.

– Я думаю насчет компьютера, – задумчиво признался Пилорат. – Он очень хорошо пригнан к вам… Со мной он вряд ли стал бы работать.

– Для нас хорошо, что он хоть с кем-то сработался.

– Да, но разве это может быть случайностью?

– Что вы этим хотите сказать?

– Мэр наверняка хорошо знала вас.

– Думаю, да.

– Не могла она заказать компьютер специально для вас?

– Зачем?

– Мне вдруг пришло на ум, могли бы мы отказаться идти туда, куда компьютер хочет нас доставить?

Тревиз оторопел.

– Вы хотите сказать, что в то время, когда я связан с компьютером, управляет он, а не я?

– У меня мелькнула такая мысль.

– Это же нелепо! Парадоксально! Бросьте, Янов. – Тревиз повернулся спиной к компьютеру, чтобы сфокусировать на экране Сейшел-планету и начертить курс к ней в нормальном пространстве.

Совет

Прошло два дня, и Джиндибел заметил, что он не столько удручен, сколько зол. Не было никаких причин, почему бы не провести немедленное слушание.

Даже если он не подготовлен и ему нужно время, они должны были настаивать на немедленном суде, в этом он был уверен.

Но поскольку перед Вторым Основанием не стояло больше ничего, кроме величайшего кризиса со времен Мула, они тратили время только на то, чтобы злить Джиндибела.

Они действительно знали его, и, черт побери, это сделает его контрудар тяжелее. И он решился на него.

Советник оглянулся вокруг. Приемная была пуста. Уже два дня. Он был отмечен, все знали, что Спикер скоро потеряет свое положение – случай беспрецедентный за всю историю Второго Основания. Он будет понижен в звании до положения члена Второго Основания, просто и ясно.

Одно дело, и очень почетное – быть в рядах Второго Основания, особенно если иметь респектабельное звание – это Джиндибел смог бы иметь даже после осуждения – и совсем другое дело быть Спикером, а потом быть пониженным.

Этого не должно произойти, думал Джиндибел, хотя его уже избегают два дня. Только Сара Нови относилась к нему как прежде, но она была слишком наивна, чтобы понимать ситуацию, для нее Джиндибел все еще был «Мастером».

Джиндибел видел в этом определенное удобство, и это его раздражало. Он сам себя стыдился, когда замечал, что ее почтительный взгляд вызывает в нем душевный подъем. Неужели он теперь благодарен даже за такие ничтожные дары?

Появился клерк из Палаты и сообщил, что Совет ждет Джиндибела, и он прошествовал туда. Советник был знаком с клерком: этот человек знал до тонкости, какой степени вежливости заслуживает каждый Спикер. В данный момент по отношению к Джиндибелу эта степень была ужасающе низкой. Даже клерк считал его виновным.